Историк Камиль Галеев, автор научных публикаций, который пишет также для «Новой газеты», «Радио Свобода», Forbes и других изданий, а также ведёт telegram-канал «Великая Порта», специально для «РосКомСвободы» рассказал подробности своего десятидневного пребывания в спецприёмнике в Сахарово. Оказался он там, не будучи задержанным на митинге 23 января, потому, что уже после этих событий полицейские вычислили его при помощи системы распознавания лиц. Сотрудники правоохранительных органов пришли к нему домой и забрали в ОВД. Дела в руки Камилю не дали, но, пока листали его, историк разглядел в нём свои фотографии.
Об ужасных условиях в спецприёмнике, читайте дальше от первого лица.
«31 января в девятом часу утра ко мне домой пришли эшники, показали удостоверение. Я спросил у них: я задержан? Они ответили, что так говорить не могут, но так толковать можно.
Эшники отвезли меня в отделение. Там сначала я написал объяснительную по поводу митинга как свидетель. Тут же после этого написал объяснительную о нарушении проведения митинга как подозреваемый. Полицейские составили протокол об административном правонарушении. Как оказалось, камеры видеонаблюдения зафиксировали моё лицо на Тверской 23 января.
В ОВД я провёл около четырёх часов.
Читать дело мне не дали, но я смотрел на него, пока его листали. В нём фигурировала видеофиксация, аватары из соцсетей и фотографии с тех ресурсов, где я публиковал статьи. Отдельно подчеркивалось, что я писал для «Новой газеты» и «Радио Свобода». С точки зрения полиции, это было отягчающим обстоятельством.
Дальше состоялся быстрый суд, на котором видеофиксация была главным доказательством. Мне дали 10 суток и снова отвезли в ОВД, где я сидел уже до вечера. По дороге из суда полицейские допытывались у меня, сколько же всё-таки платят за участие в митингах. Забавно, что чуть позже, уже в спецприёмнике в деревне Сахарово, мне задавал тот же вопрос вор-рецидивист, нарушивший условия УДО. У меня создалось впечатление, что понять, как люди могут выходить на митинги бесплатно, ни полицейские, ни воры не в состоянии. Возможно, это своего рода профессиональная деформация.
Из ОВД меня отвезли в спецприёмник №2, где я провёл сутки. Компания в камере собралась пёстрая. Там были политические активисты, например, муниципальный депутат, научный сотрудник Института проблем рынка РАН Константин Янкаускас. Были просто вышедшие на митинг или приехавшие встречать Навального в аэропорт. На удивление оказалось много совершенно не связанного с протестами народа. Скажем, со мной вместе сидел курьер «Яндекс.Еды», которого омоновцы загребли в автозак прямо с сумкой во время доставки заказа. Суд отказался считать отметку о заказе в приложении доказательством, и парню дали семь суток.
Сложилось впечатление, что если раньше совсем непричастных старались не трогать, то сейчас гребут всех, кто подвернулся под руку.
Через сутки меня перевели в Сахарово. Сразу не отвезли туда, предполагаю, потому что в там не было оборудования для взятия отпечатков пальцев. Материальные условия там отличались в худшую сторону и оказались очень близки к условиям обычной зоны.
Подъём теоретически был в шесть утра, но при этом продолжать лежать не запрещали (матрасы не отбирали). Завтрак, обед и ужин по времени происходили произвольно. На завтрак какая-нибудь каша, на обед — баланда и второе, на ужин только второе. Возможно, для самих надзирателей стало сюрпризом количество привезённых людей, поэтому иногда кормили совсем мало. Также разливали кипяток в пластиковых ведрах — как пойло скоту.
Из камер выходить было нельзя. На прогулку (в клетку, непосредственно прилегающую к корпусу) выпускали, но не на час, как положено, а минут на сорок.
Телефоны выдавали местные (симку в них надо вставлять свою), но их было очень мало, поэтому их приносили то в 12 дня, то в 12 ночи. Просовывали в камеру: хотите позвонить или нет? Некоторые из этих телефонов работали нормально, некоторые — плохо, некоторые не работали вообще. Ты его включаешь, и он сразу выключается.
Большая проблема — взять свои вещи и лекарства. К слову, курьер из «Яндекс.Еды» просил отдать ему из личных вещей шапку, но её так и не отдали.
Я много читал, поэтому 10 дней практически заключения провёл довольно нормально. Но тем, то читать не любит, там делать особенно нечего. Многие поэтому подсаживаются на антидепрессанты — принимают «Феназепам», чтобы спать целые дни. «Феназепам» можно получить у местных врачей. То, что люди подсаживаются, врачи, думаю, понимают, но, видимо, это удобно.
Компания в этом спецприёмнике собралась тоже хорошая. Помню, вывели нас на прогулку, и тут девушка из окна второго этажа кричит:
– Из «Вышки» кто есть?
Ей в ответ:
– Востоковедение!
– Право!
– Матфак!
Надо сказать, что Сахарово изначально не было предназначено для политических. Его строили для мигрантов, ждущих депортации. Так что охранники привыкли к совершенно безответному и беззащитному народу, а потому на любое качание прав реагировали нервно.
.
Например, заходят они в камеру во время утреннего обхода, спрашивают, есть ли вопросы. Я им:
– Я хочу подать апелляцию.
– Подать что?
.
Апелляцию я всё-таки подал. Юристы из ОВД-Инфо поставили хорошую защитную линию, но это оказалось совершенно бесполезно. Апелляции подавали многие, но срок скостили всего одному парню с эпилепсией. Остальные отклоняются, по сути, автоматически.
.
Например, некоторые судьи на апелляции по жалобе на первое заседание, где не присутствовали прокурор, защитник и не были допрошены свидетели, просто спрашивают:
– Прокурор, защитник, свидетели <отсутствовали>?
– Да.
– Отклоняется.
.
Я собираюсь опротестовать всё, что со мной произошло, и дойти до ЕСПЧ.
Только в спецприёмнике я осознал весь мрак отечественной ФМС. Людей, не совершивших никаких преступлений, содержат фактически в тюремных условиях, и содержат подолгу. На моей койке было выцарапано «Андижан 25.03.2018 – 29.06.2018». Получается, человека чалили в тюрьме больше трёх месяцев. И это ещё не худший вариант. Как я узнал от своего защитника, одного из его подзащитных держат в спецприёмнике уже два года — безо всякого суда. То есть в стране отлажен механизм бессудного многолетнего mass incarceration.
Еще одна штука, которую я прочувствовал в Сахарово, — это глубина социального неравенства внутри страны. Московских арестантов заваливали передачами. Мы, разумеется, складывали их в общак и делились с иногородними, но они все равно, бывало, реагировали нервно. Сокамерник, монтажник из Тульской области, не мог понять, зачем мы так напрягаем родных и друзей, вводя их в лишние расходы. Я, конечно, не раз видел дикую нищету, путешествуя по глубинке, но за решеткой неравенство в плане материального и социального капитала ощущается ещё отчётливее».
***
Напоминаем нашу позицию: пока система видеонаблюдения не станет прозрачной и подотчётной и не будет иметь гарантии защиты от злоупотреблений, использовать технологию распознавания лиц нельзя.
Сейчас «Роскомсвобода» продолжает активно вести кампанию против распознавания лиц. Вы можете помочь нам, присоединившись к кампании и подписав петицию на сайте Change.org.
За юридической помощью пишите нам на [email protected].
.
.
.
